Шотландия без чертополоха

Шотландия без чертополоха

ГЛЕНДЕЙЛЬСКИЕ ФУНТЫ

Шотландцы ходят в юбках. Играют на волынках. Пьют виски. Едят «хагис», фарш изпотрохов, овсянки и специй, запеченный в бараньем желудке.Любят чертополох. Это растение – символ Шотландии. The Thistle of Scotlandспособен расти на тощей каменистой почве, он противится бурям, снегу и ливням.Англичане глумливо называют чертополох «шотландской розой».

Вспомним, кстати, чертополох из повести Толстого «Хаджи-Мурат». При всей разницемежду жителями Северного Кавказа и шотландцами в этих людях есть что—то общее.Ни одного чертополоха в Highlands, Высокоземье, самой северной и самойшотландской части Шотландии, мне обнаружить не удалось. Ни одного шотландца вюбке, играющего на волынке, не видел. Возможно, «хагис» едят – во всяком случае,в ресторанных меню это блюдо значится. Виски, похоже, на самом деле пьют. Безнего в этом климате можно окочуриться.

Как бы то ни было, я вернулся из Хайлендс ошеломленный. Час полета из Лондона –и понимаешь, выходя из самолета в аэропорту городка Инвернесс, столицы Хайлендс,что ты в другой стране. Дело не в том, что висит другой флаг, не общебританскийUnion Jack, а сине-белый андреевский крест, знамя Шотландии. И не в том дело,что из щели банкомата вылезают не дензнаки, выпущенные Bank of England иукрашенные портретом Елизаветы II, а какие-то другие фунты, напечатанные Bank ofScotland (а то и вовсе неведомым Bank of Glennsdale), на которых красуютсяизображения героев шотландской истории. Впрочем, пятифунтовую гленсдейльскуюбумажку в Лондоне у меня приняли безропотно.

Дело в другом. Низкое и очень яркое северное небо, по которому несутся рваныеоблака. Чистейший воздух, пахнущий морем, – Moray Fitrh, фьорд Морэй открываетсясразу, как выезжаешь из аэропорта. Вдали – горы.

Это край, где природа одновременно великолепна и скромна, она поражаетнемыслимым цветом и светом и притягивает молчаливым аскетизмом.Здесь в портовом городке Уллапул, приютившемся на берегу залива Брумлох(«Веник-озеро») почему-то растут пальмы. А в десяти минутах езды на перевалебушует ветер, почти сбивающий машину с дороги, и валит снег. Весной солнце можетпечь как летом, но неуловимо все заволакивает туманом, стеной льет дождь; вдруг– снова обрушиваются снопы солнечного света.

Хайлендс – это бесконечные вересковые и заросшие дроком пустоши. Луга и холмы,на которых пасутся овцы и мохнатые горские коровы. Леса, где деревья облепленыпышными бородами вереска, хрустальная вода горных речек и озера, отражающаянизкое, но бездонное небо. Аккуратные деревеньки и замшелые руины средневековыхзамков. Здесь под облаками парят орлы, дорогу медленно переходят олени, а накамне у обочины вдруг переливается на солнце радужно-черным оперением огромныйглухарь. Или внезапно сверкнет своим петушиным великолепием фазан.И – удивительно, страна-то крошечная – можно час ехать, не встретив ни одногочеловека и ни одной машины.

Бессмысленно заниматься обобщениями по поводу национального характера. Но всеже. Люди, поколениями жившие в этих краях, не могли не приобрести определенныхчерт. Тех, которыми отличается так и не найденный мной в Шотландии чертополох.

КАМЕНЬ СУДЬБЫ И МИЛЯГА ПРИНЦ ЧАРЛИ

Когда-то здесь жили загадочные пикты – название придумали римские колонизаторы,которых занесло на эту далекую окраину Эйкумены. Pictus – «раскрашенный».Видимо, они любили татуировки. Или размалевывали себя подручной глиной. Потом изИрландии пришли кельты, предки нынешних шотландцев, и смешались с пиктами. Жилипатриархальной варварской жизнью. Рыбачили, охотились, разводили скот. Растилихлеб – насколько это возможно в здешних суровых условиях. Занимались мелкойменовой торговлей. Воевали клан на клан. Одним из любимых занятий был грабеж.Чтобы отгородиться от буйных скоттов, римляне строили по границе своих владенийв будущей Англии мощные валы. Это не очень помогало.

Потом Шотландию захлестывали волны нашествий. Приходили англы, саксы, датчане,норманны. Они оставляли следы, но шотландцы хранили привычный горский укладжизни. И продолжали грабить южных соседей.

Христианство пришло в Шотландию рано. Его в четвертом веке принесли ирландскиемиссионеры. Сперва Св. Ниниан, потом Св. Колумба, которого шотландские горцы досих пор очень чтут. Но под покровом веры в Христа жили древние верования. Ещенедавно никто из хайлендеров не сомневался в существовании озерных, горных илесных духов, колдунов и ведьм. Жители Высокоземья боялись сглаза и дурныхпримет. Они почитали провидцев – по-кельтски taibsearachd (интересно, как этопроизнести?), способных предсказывать будущее.

Прошлое не стоит на месте. Южные соседи поглядывали на север. В XIII векеанглийский король Эдуард I захватил на некоторое время Шотландию. И увез Каменьсудьбы (якобы тот самый, на котором праотец Иаков уснул и увидел ангелов,поднимающихся и опускающихся по лестнице). На протяжении веков шотландскиекороли восседали на нем при коронации. Утратить Камень судьбы – значило потерятьмистическую силу. Священную реликвию англичане вмуровали в стенуВестминстерского аббатства. Но... В 1950 году шотландские националисты егопохитили. Через три месяца Камень судьбы был возвращен в Лондон. Впрочем, малокто в Шотландии сомневается, что англичанам всучили подделку.

Окончательный конец хайлендерской вольнице пришел 17 января 1746 года в битвепри Драммози Мор, возле деревеньки Куллоден. Англичане вдребезги разнесли армиюшотландцев, которую возглавлял соискатель британского трона принц Карл ЭдуардЛюдовик Иоанн Казимир Сильвестр Северино Мария Стюарт, Младший претендент,родившийся в Риме сын Старшего и столь же неудачливого претендента ЯковаСтюарта. Англичане одетых в юбки шотландских дикарей загнали в глухие горныелеса, а Карл Мария Стюарт etc., более известный под кличкой Bonnie PrinceCharlie, Миляга Принц Чарли, благополучно сбежал обратно на Континент. Умер в1788 году в Италии от апоплексии, вызванной неумеренным потреблением алкоголя.Конечно, национальные герои Шотландии – это великий король Роберт Брюс, живший вXIV веке. Это – Роберт Бернс и Вальтер Скотт. Но почему-то шотландцы страшноуважают этого Милягу. Странно: благодаря его деятельности Шотландия оказаласьбесправной частью Британии. Гордые чифтэны, лорды и лэрды быстренькоанглизировались: горной волынкой с лондонской вертикалью не поборешься. Иначались Highland Clearings – Вырубки. Есть, впрочем, другое подходящее и оченьзнакомое нам слово. Зачистки. От этой трагедии Высокоземье до сих поризбавляется с трудом. Лес рубили и ради того, чтобы разводить овец (шерсть былаодной из самых доходных статей английской торговли), и для устройства охотничьихугодий: конная охота стала любимейшим развлечением шотландской знати. Главнойцелью было уничтожить традиционный уклад жизни горцев, и она была достигнута.Родная земля больше не могла прокормить. Начался затяжной голод. К началу ХХвека горная Шотландия почти обезлюдела: ее обитатели тысячами эмигрировали впоисках куска хлеба.

Зато теперь и в Канаде, и в США, и в Южной Африке, и в Новой Зеландии адресныекниги пестрят именами Макдональд, Макгрегор, Макдугал, Маклеод, Маккензи,Макферсон, прочими Маками, а также Линдси, Россами, Камеронами, Монтгомери иКемпбеллами.

Носители этих гордых имен считают долгом хоть раз в жизни посетить землюпредков. И там идут в Clan Offices, чтобы за определенную мзду выяснить своюгенеалогию, узнать, к каким именно Макдональдам они принадлежат: из Гленко,Гленгарри или с острова Скай? Откуда происходил Брюс Монтгомери, при президентеВильсоне вкалывавший на железной дороге в Оклахоме, из Кинтайра или изАрдроссана? И заодно узнают, какого цвета тартан им положено носить, а такжевыучивают девизы своих кланов. Обычно это кичливые фразы вроде «Слава – наградаза доблесть» либо «Победа или смерть». Но иногда, как у клана Макинтош,случается позабавнее: «Не трогай кошку без перчаток».

Во второй половине ХХ века Шотландия начала приобретать автономию. Сейчасстрана, оставаясь частью Соединенного Королевства, пользуется правами, близкимик полному суверенитету. Здесь собственный парламент (причем шотландские депутатыимеют право заседать в общебританском парламенте, а вот англичанам, валлийцам исеверным ирландцам в шотландский парламент путь заказан). Здесь собственноезаконодательство, сильно отличающееся от английского, и собственная системаобразования. А экономически Шотландия постепенно становится одним из самыхпроцветающих регионов Великобритании.

И, конечно, в Шотландии свой язык. Разумеется, в школе шотландцы учатнормативный английский, но говорят на нем обычно с сильным акцентом. Между собойже нередко общаются на Scottish, уже почти и не диалекте английского, аотдельном языке. Поди сразу пойми, что Wi“ tippenny we fear nae evil, wi“usquabae we’ll face the devil – это With ale we don’t fear any evil, with whiskywe’ll face the devil. То есть «С пивом мы зла не боимся, с виски нам черт нестрашен».

А вот Gaelic, древний кельтский язык шотландцев, почти вышел из употребления. Вуниверситетах его преподают, но говорят на нем с грехом пополам только нанескольких самых изолированных северозападных островах. Впрочем, кое—где(например, в упомянутом Уллапуле, где растут пальмы) можно увидеть уличныетаблички на двух языках. Наподобие West Argyle Street / Sraid Earraghaidhel AnIar. Знать бы, как положено произносить это «эаррагхайдхел»?

Едешь по дороге – мелькают указатели со страннейшими сочетаниями букв. Иногдаони отзываются чем—то родным. Струй, Гленачерти, Брикачи...ОНИ ТАМ ЕСТЬ

Шотландцев в юбках в Шотландии я не видел. Но повстречал очень странных и оченьмилых людей. Один из них, правда, не шотландец, а выходец из Южной Англии, изСуссекса.

Нейл Орам в середине 60-х был многообещающим авангардным поэтом и писателем.Времена-то какие были! The Beatles и Rolling Stones, Безумный Лондон,трансцедентальная медитация, ЛСД, гашиш и восточные курения... Стал бы,возможно, Нейл Орам со временем уважаемым английским литератором, но вдруг емубыл голос: «Поезжай в Хайлендс, поднимись на гору над Лох-Несс, там ты обретешьистинную жизнь». И Орам поехал в Хайлендс, добрался до деревни Драмнадрохит,взошел на гору и нашел над озером и развалинами замка Уркард несколько пустыхстарых домов. Он спустился в Драмнадрохит, пошел в местный полицейский участок испросил: «А можно я там буду жить?»

Драмнадрохитские власти почесали в затылке, посмотрели на волосатого поэта изЛондона и ответили: «Да ради бога. Эти дома пустуют уже лет пятьдесят, и вообщенеизвестно, кому они принадлежат».

Так Нейл Орам стал владельцем заброшенных домов и участка земли в несколькогектаров. И живет там уже больше тридцати лет. Пишет стихи и рисует картины.Сперва с ним на горе над Драмнадрохитом жила подружка, эксцентричная девушка избогатой семьи. Она наполнила отремонтированный огромный дом персидскими коврами,марокканскими светильниками, индонезийской плетеной мебелью и прочей экзотикой.Но случился пожар. Дом выгорел дотла, остались одни стены. Подружка спустиласьвниз, на Юг.

Нейл своими руками восстановил дом и привел в порядок прочие постройки.Постепенно вокруг Орама начали собираться люди. Сложилась не то коммуна, не тобольшая семья, не то неформальный монастырь без определенных религиозныхканонов. Сейчас над Лох-Нессом с Нейлом обитает его новая подруга Джемма,художница, и их дочка Руби. В другом доме – Джесси и ее сын Джейсон. В третьемживут и делают очень красивую керамику Дженни и Ребекка. К ним учиться этомуискусству поднимаются дети из Драмнадрохита. А летом из Лондона приезжает старыйприятель Нейла, профессор Лондонской консерватории, и проводит месяца два вшалаше на дереве.

Жизнь странная – будто время здесь остановилось. Тяжелая, трудовая, по сути –натуральное хозяйство. Денег почти нет – иногда Джемма или Нейл продаст картину.Приезжают туристы, покупают понемногу керамику. А так – огород да куры.Внушительный автопарк – штук десять старых машин. Landrover выпуска 1952 года,какой-то немыслимый черный рыдван 40-х и почему-то даже дряхлые «Жигули». Всеэти автотранспортные средства – на ходу.

Быт суровый. Сквозняки, сырость, каменный пол, застеленный ковриками.Электрокамин не способен разогреть просторное помещение. Готовка – на газовойплите с баллонами или на почти антикварной чугунной угольной печке. Ванна сугольным же нагревателем. Все – как капуста, в трех свитерах, в двух парахшерстяных носков.

Цивилизация? Телефон. Дети ходят в школу в Драмнадрохит. За той едой, которуюсам не вырастишь, раз в неделю поездка в Инвернесс, в супермаркет, тамподешевле, чем в деревенском магазинчике.

Есть старый транзисторный приемник, чтобы знать новости – Нейл за ними следиточень пристально. А также имеется когда-то роскошный проигрыватель Hi-Fi и горапластинок второй трети ХХ столетия: The Cream, Колтрейн, Нина Симон, ЧарлиПаркер, Боб Дилан. И куча книг.

Местные к коммуне Орама относятся по-разному. Одни их считают паразитами,сумасшедшими и колдунами, другие очень любят и стараются помогать. В один изтрех дней, когда мы заезжали к Нейлу, пришел с удачной охоты фермер изДрамнадрохита, подарил оленью ногу. Как же она вкусна была под брусничнымсоусом!

Люди, живущие на горе, удивительно радушны. Они рады встретить кого-то нового.Им интересно услышать, что творится в мире. Орам вообще живо озабоченпроисходящим в такой далекой России. Но в конечном счете ты остаешься чужим.Приятным – но чужим. Никакого панибратства. Пришел – очень хорошо. Принес парубутылок вина к ужину или сладости для детей – большое спасибо. Ушел – нормально.Можно будет вспомнить, что такой-то – как бишь его зовут? – приходил.Наверно, жизнь на горе не располагает к излишней эмоциональности.Мог ли бы я жить такой жизнью? Не знаю. Наверно, нет. Да и голоса мне пока небыло.

Мы стоим на горе над замершим под прозрачным небом озером Лох-Несс. Я спрашиваю:«Нейл, а в озере кто—то живет? – Конечно. – Ты видел? – Нет. Но они там есть. Ихтам много».

Источник: Travel.ru